Сокровища утонувшего галеона
В начале XVI века испанские конкистадоры повели беспримерный по масштабам грабеж коренного населения американского континента. На протяжении более двух столетий от берегов Нового Света то и дело отходили суда и флотилии, державшие курс Старый Свет. Но, словно мстя завоевателям, океан не раз вырывал из их рук награбленное. Утонувшие драгоценности не давали покоя многим искателям счастья, желавшим найти в пучинах клады.
К их числу принадлежал и корабельный плотник Уильям Фипс, живший во второй половине XVII века в американском Бостоне.
С юных лет Фипс грезил о сокровищах. И хотя судьба заставляла его целыми днями стучать топором по дереву, он ни на минуту не расставался со своей мечтой — рано или поздно найти подводный клад. Неизвестно, как в дальнейшем сложилась бы жизнь молодого англичанина, не услышь он однажды на острове Эспаньола зов о помощи, доносившийся из деревянного сарая. Крепкий телом и не робкий духом Уильям, не раздумывая, вошел в сарай, и увидел, как двое парней избивают жалкого старика. Гнев Уильяма был столь очевиден, что парни не только оставили свою жертву, но и тут же бросились наутек. «За что эти негодяи тебя били?» — поинтересовался Фипс у едва пришедшего в себя старца. В ответ тот поведал своему спасителю тайну, которую и хотели выведать сбежавшие молодчики.
Когда-то Оттавио (так звали старика) служил рулевым на испанском галеоне «Нуэстра сеньора де ла Консепсьон». Наскочив на коралловые рифы вблизи Багамских островов, судно разбилось и затонуло, унеся с собой несметные сокровища. Одним из тех немногих, кому удалось спастись, был Оттавио. Сознавая, что поднять со дна богатства галеона у него уже нет ни сил, ни средств, он дал Фипсу чертеж на котором было нанесено точное место гибели судна. Взамен старик попросил лишь немного золота, если поиск увенчается успехом.
Фипс понимал всю трудность и опасность предстоящего похода за сокровищами: ведь здешние воды были вотчиной пиратов, которые вряд ли благосклонно отнеслись бы к тому, что кто-то разбогател у них на глазах. Поэтому всю подготовку к экспедиции нужно было вести в строжайшей тайне, да и для технического оснащения экспедиции требовались немалые средства. Словом, нужно было искать, как теперь бы сказали, спонсора — богатого и могучего покровителя. И Фипс отправляется в Англию, намереваясь заинтересовать своими планами самого короля Карла II. Этому монарху, большому любителю пышных веселий, на которые уходило немало денег, идея Фипса пришлась по душе, и вскоре тот на королевском фрегате «Роза Алжира» с 18 пушками уже направлялся в Карибское море к тем самым злополучным рифам, где на дне лежал затонувший галеон.
Бросив якорь в том месте, которое было указано на схеме Оттавио, Фипс с подручными обшаривали морское дно у рифов, но обнаружить останки галеона им никак не удавалось. Безрезультатные поиски вызвали недовольство экипажа, таяли запасы провианта. Назревал мятеж, и Фипсу ничего не оставалось делать, как возвращаться в Англию с пустыми руками. Предстояло тяжелое объяснение с королем.
Но судьба оградила неудачника от встречи: пока Фипс, не зная покоя, искал свое счастье, Карл II, напротив, успел обрести вечный покой. На трон взошел его младший брат Яков II, который не пожелал даже принять прибывшего из дальнего плавания. Это вполне устраивало Фипса, поскольку снимало с него прежние обязательства и позволяло искать нового влиятельного компаньона. Вскоре такой нашелся: герцог Албемарлский — страстный картежник, грезивший нажить солидное состояние. Он-то и добился у Якова II необходимого согласия на поиски сокровищ, пообещав королю десятую долю добычи.
Имея королевское разрешение, герцог без труда собрал 3200 фунтов стерлингов — сумму по тем временам весьма огромную. 12 сентября 1686 года, от берегов Англии в сторону Нового Света отошли два судна под командованием Уильяма Фипса: одно из них «Яков и Мэри», названое в честь короля и его супруги, другое, поменьше, «Генри», в знак признания заслуг герцога Албемарлского.
И вот Фипс вновь у Багамских островов в районе заветных коралловых рифов, названых «Серебряная отмель». Нанятые им индейцы ныряльщики ежедневно десятки раз погружаются под воду в поисках хоть каких-либо следов погибшего корабля. Так прошло несколько месяцев, но все тщетно. Похоже, что и на этот раз фортуна отвернулась от Фипса. Созвав своих помощников на совещание, Уильям объявляет им о прекращении поисковых работ. При этом он в сердцах топнул ногой и случайно задел какой-то странный предмет, похожий на кусок кораллового нароста, но подозрительно правильной формы. Ударом топора Фипс разбивает его и внутри оказывается небольшой ящик из твердого дерева. Еще один удар топора, и на палубу сыплются серебряные и золотые монеты.
Проведя расследование Фипс выяснил, что этот «кусок коралла» еще в первые недели поисков достал со дна один из ныряльщиков. Но поскольку всех интересовали не кораллы, а драгоценные металлы, он бросил его тогда же под стол, где тот и пролежал все это время.
Ныряльщик вспоминает, что свою находку он обнаружил в скалистой впадине, на дне которой, как ему помнится, громоздились крупные коралловые образования. Уже через несколько минут туда погружаются сразу несколько индейцев. Томительное ожидание, и, наконец они один за другим выныривают на поверхность, держа в руках «кирпичи», обросшие слоем кораллов. Более того, кто-то из них даже утверждает, что видел в расщелинах корабельные пушки. Неужели цель близка?
Фипс решает сам опуститься под воду. Для этой цели он еще в Лондоне своими руками соорудил нехитрый водолазный колокол — большую конусообразную бочку, опоясанную железными обручами и покрытую для балласта тонким слоем свинца.
Во время одного из погружений и произошло то, ради чего Фипс долгие месяцы терпел трудности и невзгоды: на глубине примерно 12-15 метров был обнаружен затонувший галеон. Теперь то и дело на поверхность удавалось поднять то серебряный слиток, то горсть монет, то золотую пластину. С раннего утра, как только первые лучи солнца пробивались сквозь толщу воды, начинался рабочий день, который заканчивался уже в сумерках.
Добыча складывалась на палубу главного судна. Груда сокровищ постепенно росла, но росло и недовольство экипажа: работы велись уже больше двух месяцев, люди безумно устали, питьевая вода была на исходе, а тающие запасы продовольствия вынуждали кока сокращать порции. К тому же однажды утром к рифам подошел легкий шлюп, бросивший якорь совсем недалеко от подводного прииска Фипса. Вот тут-то и пригодилась артиллерия, которой были оснащены его корабли. Залп из 22 пушек и изрешеченный ядрами шлюп вскоре отправился туда же, где уже несколько десятилетий покоился галеон.
Фипс понимал, что главные богатства испанского судна пока остаются в его трюмах. Капитан просил своих подчиненных еще на какое-то время продолжить работу, вновь подтвердив, что каждый получит свою часть сокровищ. Лучшего из водолазов он уговорил постараться проникнуть в нижний трюм галеона. Тот выполнил просьбу Фипса, но когда выбрался на поверхность, то у него даже не оставалось сил, чтобы взобраться в лодку и его пришлось втаскивать матросам. Отдышавшись, он сказал, что обнаружил в трюме большой сундук, который ему не удалось даже сдвинуть с места.
Спускаясь по очереди в трюм, ныряльщики за три дня сумели извлечь сундук из трюма, а затем и поднять на борт «Якова и Мэри». Взмах топором — и на палубу посыпались золотые украшения, бриллианты, изумруды… Все ценности были тщательно взвешены и зарегистрированы в бухгалтерских книгах — их с самого начала аккуратно вели доверенные герцога Албемарлского.
Бухгалтерские книги уже содержали множество записей, в которых в общей сложности фигурировали десятки тысяч фунтов серебра в виде слитков, несколько ящиков и мешков с монетами, 25 фунтов чистого золота, великое множество всевозможных ювелирных изделий, драгоценных камней, жемчуга. С такой добычей не стыдно было возвращаться в Лондон, и Фипс берет курс к Британским островам.